Читать книгу "Путь Светлячка  - Юлия Монакова"

— О да, я искал. Поверьте…

Вечером, когда после суеты с оформлением документов Светлана была, наконец, благополучно переведена в другую клинику, Тим зашёл к ней в палату, чтобы пожелать спокойной ночи и попрощаться.

— Ну, как вам на новом месте? — спросил он. Глаза Светланы засияли.

— Ой, здесь просто чудесно, Тимофей! Такое ощущение, что я не в больнице, а где-нибудь в заграничном отеле на отдыхе… Я даже вполне хорошо себя чувствую. Правда!

— Ну, вот и прекрасно, — он постарался ничем не выдать своей грусти. Грустить было абсолютно не из-за чего. Всё складывалось как нельзя лучше…

— Сейчас вам необходимо поспать. Завтра с утра операция, нужно набраться сил…

— Ну нет, — весело отозвалась она. — Столько впечатлений за сегодня… Я точно не усну! К тому же, Даня скоро зайдёт. Он обещал…

Тим проглотил и эту пилюлю. Всего за несколько часов, которые Шульман находился в её жизни, она совершенно преобразилась. Даже помолодела. На щеках появился румянец, лицо то и дело освещала широкая улыбка…

«Как же ей было пусто, страшно и темно без него», — подумал он с тоской и перевёл разговор на другое.

— Я заеду к вам, когда вы придёте в себя после операции.

— Буду очень ждать, — искренне откликнулась она. Она нуждалась, действительно нуждалась в нём, как в хорошем друге. Но… отчего же Тиму хотелось завыть волком? Отчего ему казалось, что несчастнее его нет человека на всём белом свете?!

Он торопливо свернул прощание и двинулся к выходу из палаты. Уже взялся за ручку двери, когда Светлана негромко окликнула:

— Тимофей…

— Да? — он моментально обернулся. С отчаянием или надеждой?..

— Ты необходим мне, — сказала она просто. — Пожалуйста, помни об этом и оставайся в моей жизни всегда. Я не хочу тебя потерять.

— Вы меня не потеряете, — ответил он, борясь со спазмом, внезапно сдавившим горло. — Я всегда буду с вами и приду в любой момент, когда бы вы ни позвали.

«В отличие от некоторых», — хотел было добавить он, но так ничего не сказал. Просто быстро вышел из палаты.

Разговор с Даниэлем затянулся далеко за полночь. Несколько раз он пытался его прервать, ругался на себя самого и на Светлану — им обоим завтра предстоял непростой день, нужно было подготовиться к операции и хорошенько отдохнуть. Но Светлана не хотела отпускать его, пока не узнала бы хоть вкратце обо всех годах его жизни, проведённых без неё. Пока не услышала бы, что с ним произошло — с самого начала…

— Я не люблю вспоминать об Афганистане, — мрачно признался он ей, отводя взгляд. — Ничего романтичного в войне нет и быть не может. Всё это сказочки для наивных сопляков, не нюхавших пороха… Вши, дизентерия, желтуха, истощение — вот основные спутники любой войны. А ещё наркомания… В нашем полку она процветала. Кто-то курил только коноплю, а кому-то удавалось разжиться героином. Вот он-то косил жизни со страшной силой… Гроб с очередным покойником оставляли на плацу и специально вели нас мимо него на обед в столовую, заставляя смотреть мертвецу в лицо. Это считалось назиданием. Наглядным уроком. Начальство верило, что подобные «гляделки» отвратят нас от наркотиков. Но всем было наплевать…

Он поднялся со стула и взволнованно заходил взад-вперёд по палате, взбудораженный собственными воспоминаниями. Светлана видела, что он слегка хромает, но не торопила события — ждала, что Даниэль сам доберётся до этого в своём рассказе и объяснит.

— Штабные офицеры, словно соревнуясь друг с другом, изощрялись в издевательствах. Помню, после двух месяцев безостановочных боёв целый батальон, даже не заводя в полк, остановили в поле. Раздели догола, а затем заставили, прошу прощения, наклониться раком и раздвинуть задницу. Это был приказ командира дивизии.

— Боже, зачем? — ахнула Светлана.

— Искали, кто чем разжился на поле боя из карманов убитых моджахедов… Да что мы могли добыть?! Пару апельсинов, кусок мыла, поношенные электронные часы «мэйд ин Чайна», десяток афганей… Скотам было до лампочки, что мы все дико устали. Что мы голодные, грязные и вонючие. Что мы хотим просто помыться, пожрать и заснуть. Проверяли долго, несколько часов подряд. Лезли в наши дырявые кальсоны. В автоматные рожки. Обнюхивали бронежилеты. Мы все были на пределы. Нервы накалились до критической отметки. Если бы в тот момент кто-то из наших не выдержал и съездил бы в морду проверяющим… мы, наверное, все схватились бы за автоматы. Я диву даюсь, как не сдох, не оскотинился в той атмосфере. Только твои письма и выручали. Да ещё мамины… А потом… потом я попал в плен.

Светлана вздрогнула и уставилась на него с недоверием и страхом.

— Как так вышло?

— Офицеры приказали мне и ещё двум парням отправиться в ближайший кишлак и принести оттуда сигареты, чай и… наркотики, — он отвёл взгляд. — Глупо и нелепо получилось… как раз по той же дороге проходила группа афганских моджахедов. Мы называли их «духами» — производное от «душман», враг. А афганцы звали нас «шурави». Их было десять человек, а нас — всего трое. Мы, конечно, пытались сопротивляться… Юрку убили при попытке сбежать тут же, на месте. Мне целенаправленно прострелили ногу, чтобы я не смог уйти. Тимура тоже ранили. После этого нам завязали глаза и поволокли в горы, где стоял отряд одного из лидеров афганской оппозиции, знаменитого Ахмада Шаха Масуда, против которого советские войска предпринимали, в общей сложности, девять военных операций. И ни одна из них не увенчалась успехом. Ни одна! — Даниэль покачал головой. — После операции в Панджшерской долине он даже получил прозвище «Шер-е-Панджшер», то есть Панджшерский лев — и это многое говорило о его характере, силе и бесстрашии.

— И вас не пытались искать? Освободить? — кусая губы, спросила Светлана.

— Мы с Тимуром понимали, что, скорее всего, объявлены дезертирами — которые якобы самовольно, да ещё и с оружием, покинули расположение части. За это нам грозил неминуемый трибунал, как уверяли афганцы, и горячо убеждали перейти на их сторону. Сначала мы не понимали, почему с нами, обычными зелёными солдатами, столько возни. Оказалось, что на фоне бойцов отряда Шаха Масуда мы выгодно выделяемся: обширные знания, внимание к мелочам, прекрасное владение стратегией ближнего боя. Всё-таки багаж знаний, полученный в школах СССР, был весьма и весьма солиден — даже у Тимура, рядового троечника. Тимур, к тому же, без труда чинил почти все типы оружия — и стрелкового, и артиллерийского. Духи постоянно обращались к нему за помощью…

— Вас там… били? Пытали?

— Поначалу нет. Относились хорошо, даже с уважением. К тому же, нам с Тимуром требовалась помощь врача, обоим. Помню, когда нас доставили на место, сняли повязки с глаз и развязали руки, первым делом я стащил с себя сапог и вылил из него кровь…

— Что было с ногой? — быстро спросила Светлана, заранее боясь того, что сейчас услышит.

— Была задета кость. Местный лекарь пытался как-то облегчить ситуацию, но становилось только хуже… Хоть я и не успел поступить в медицинский в Союзе, но всё-таки нахватался кое-каких общих знаний. В общем, — он глубоко вздохнул, — я сам уговорил афганца на ампутацию голени.